- А через город течет ре-е-ечка,
А через реечку длинный мо-о-ост,
А на мосту стоит ове-е-ечка,
А у ове-е-ечки длинный хво-о-ост!
Рыжее создание женского полу передвигалось по местности в явно приподнятом настроении. Лариссу не смущала ни зима, ни общая сырость, ни даже тот факт, что тракт развезло так, что карета и повозка нормально не проедут. Собственно, до недавнего времени богиня музыки путешествовала именно что на повозке, развлекая торговца пивом. Толстый вампир слушал весьма сомнительного содержания частушки, громко хохотал и время от времени прихлебывал из фляги. Что было во фляге девушке даже и знать не хотелось, да и какая разница - пока вампир и не думал приставать к пассажирке, вел себя сугубо прилично и только иногда похрюкивал от смеха.
Однако прошлой ночью пришлось остановиться из-за слишком уж дурной погоды, а этим утром торговец виновато сообщил рыжей, что дальше повозка не поедет - не проехать там, да и ему выгоднее сбыть весь товар в городке, чем тащиться в следующий. Ну что же - где наша не пропадала, Ларисса кивнула и двинулась дальше пешим ходом, на всякий случай чуть в стороне от тракта, чтобы и не заблудиться, и не испачкаться в грязи по самые уши.
- Как разлилася эта ре-е-ечка,
И унесла с собою мо-о-ост,
И унесла с собой ове-е-ечку,
И унесла с собою хво-о-ост!
Песенка, конечно, была не из самых возвышенных. Зато ее можно было петь от души - в конце-концов, кому приспичит в эдакую глухомань зазря забираться? А фальшивить Ларисса отродясь не фальшивила, пела от души и чисто-чисто. Ежели и пройдет кто мимо из крестьян - порадуется, что так славно песню выводят.
- А мне не жалко эту ре-е-ечку,
А мне не жалко этот мо-о-ост,
А мне не жалко ту ове-е-ечку,
Мне жалко только длинный хво-о-ост!
На мгновение мелькнула хитрая мысль попробовать оставшиеся куплеты допеть басом-профундо, богиня аж прервалась и захихикала. Вот бы был номер - хрупкая девушка выдает вот такой голосочек. А ведь могла. На то она и богиня - любым голосом споет, даже птичье воркование повторить сможет.
Вот прервалась-то не зря - белку увидала. Рыжая такая, сидит, не колышется. Ларисса решительно свернула от тракта к белке.
- Вот в берега вернулась ре-е-ечка,
Король поставил новый мо-о-ост,
Поставил новую ове-е-ечку,
Пришил ей новый длинный хво-о-ост!
Пела она уже шепотом, целенаправленно двигаясь в сторону белки, подманивая ту. Белка попалась не из глупых - сразу поняла, что еды у рыжей нету, а на голос не шла. Впрочем, Ларисса и звала-то не Даром, а просто голосом, а не то бы, пожалуй, все белки в лесу сбежались. Но зачем - неинтересно же. Так что хвостатая так и сидела на месте, с интересом наблюдая за приближающейся богиней.
- Когда придешь на эту ре-е-ечку,
Когда придешь на этот мо-о-ост,
Ты подойди скорей к ове-е-ечке
И потяни ее за хво-о-ост!
На последней строке девушка почти дотянулась до белки, но та - юрк в сторону и была такова, а Ларисса, что неудивительно, подскользнулась на сыром и рухнула на землю, громогласно ругаясь.

Кашля нежданного посетителя Ларисса не услышала вовсе - она сосредоточенно и от души рассказывала белке о всей беличьей родословной - мол, и папашу ее, и мамашу ее, и бабушку с дедушкой, и всех беличьих предков. Глянешь - так и не подумаешь, что рыжая так ругаться умеет - все портовые грузчики, случись они вдруг рядом, стояли бы и записывали. Да и неудивительно - за сто тысяч лет уж как-нибудь наберешься слов для ругательств. Впрочем, к счастью, кажется, грузчиков рядом не наблюдалось.
Зато наблюдался кто-то другой, кого богиня все ж таки заметила - когда он песню похвалил. На мгновение рыжая даже задумалась, что бы сделать - то ли покраснеть за все то, что только что излагала, то ли возмутиться, что молодой... эээ... а фиг его разберешь кто по расе, не помогает даме подняться. Первое было как-то пристойнее, второе - куда приятнее.
- Не переживай - когда-нибудь ты тоже упадешь и еще не такое споешь. - отозвалась Ларисса, с некоторым трудом поднимаясь на ноги и с сомнением оглядывая мелкие бурые пятна на юбке. - Мда. Неземная красота однако...
Впрочем, самое главное - ничего она себе не сломала. Не то, чтобы это было такой уж трагедией для богини - перенестись к Цегорну и попросить бога смерти и лекарей срастить перелом обратно. Но было бы обидно. Да и времени сколько потеряно - жуть. А так только парой синяков отделалась, пожалуй.
- Ладно, будем считать, что хорошее исполнение исправит и это. - философски решила для себя рыжая и подозрительно оглядела пришедшего. Молодой... о, глаза красные - стало быть, вампир. Одет вроде бы прилично. И что ж его в такую глухомань-то занесло?
- Слушай, ну я все понимаю - я тут белку ловила, а ты-то тут что забыл? - поинтересовалась девушка, отряхивая с юбки прилипшие иголки. - И только не говори, что ты за мной следил от самого трактира - ни за что не поверю. И в то, что выслеживаешь тут врагов, геройски присев в кустах - тоже. И... - рыжая задумалась, в какую еще сказку она ну вот ни за что не поверит, но больше так сразу не придумалось. - Одним словом, говори правду, правду и только правду. - наконец подытожила и старательно повращала глазами - вдруг подумает, что она из драконов и правду как чует?
Белка тем временем успела ускакать в какие-то неведомые дали, оставляя двуногих наслаждаться разговором.

Кажется, юбку удалось отряхнуть. Во всяком случае, на первый взгляд свидетельств падения не находилось. Конечно, это еще не значит, что они не найдутся на второй или третий взгляд, но поскольку переодеться возможности все равно не было, богиня по здравому размышлению решила оставить одежду в покое и послушать, что имеет вампир сказать в свое оправдание. Он вон какой весь из себя серьезный был, наверняка у него есть какая-нибудь жутко серьезная отговорка на тему того, что он делает в такой глуши. Серьезным вампирам полагается не в лесу гулять, а культурно играть в карты. Или культурно ухаживать за дамами.
Ларисса на мгновение даже подумала, не возмутиться ли, что такой серьезный вампир даже и не думает за ней ухаживать - что она, не дама, что ли? Безобразие, кто его только воспитывал, никакого почтения, никакой куртуазности... впрочем, эта мысль быстро испарилась из рыжей головы, все ж таки дамой Ларисса никоим образом не была. В лучшем случае - девчонкой. И то - сомнительного вида и происхождения. А кроме того, что бы делать с ухаживающим вампиром, богиня не знала совершенно. Как-то за ее жизнь, пускай и долгую, эта часть образования не встретилась на пути. Благородной дамой рыжая еще не бывала.
Так что прислушалась к речи. Благо говорил вампир интере-е-есные факты.
- Менестрель, говоришь? - несколько недоверчиво прищурилась Ларисса и снова придирчиво оглядела вампира. - Что-то не похож ты на менестреля. Менестрель должен быть во! - богиня выпрямилась, - во! - задрала нос к небесам, - и во! - и левую руку в широком жесте простерла, мол, вещаю.
Постояла так с мгновение и снова руку опустила, взглянула серыми глазами. Недоверчиво так протянула:
- Что, вправду менестрель? Ну покажи что-нибудь. - огляделась вокруг. - Тут только вот сесть негде, чтоб сыграть... ты на чем играешь хоть?
Сесть и впрямь толком было негде. Разве что плащ испачкать как следует сыростью и промозглостью - дурацкая зима выдалась, без снега почти, зато холодно и сплошная сырость. Бревно неподалеку выглядело, конечно, надежно - под пятью не провалится, не то, что под двумя, но мокрый мох не вызывал особенных любви и уважения.
Ларисса снова завертела головой по сторонам. Может, если на тракт выйти? Или еще куда, чтоб там посуше было? Хотя судя по небу, скоро опять дождь пойдет, никакой сухости и не предвидится. А до следующей деревушки, между прочим, еще идти и идти. И если они тут засядут песни слушать... хотя что-то слабо верилось в то, что такой серьезный на вид вампир менестрелем будет... но даже если будет - если тут песни слушать, эдак же вовек до деревушки не добраться. А ночевать потом - тоже тут, в лесу? А насморк?
- А то вот я думаю, может, ты по пути сыграешь? - пояснила рыжая свой последний вопрос. Ежели лютня на ремне - и впрямь очень даже можно. И если флейта. Вот с барабаном большим действительно туговато. Или с арфой - для нее сесть надо. Но что-то не видела Ларисса на вампире арфы или барабана.

Ларисса философски фыркнула на безапелляционное "жди здесь", но с места добросовестно не сдвинулась, только еще раз по юбке провела рукой, смахивая невидимые пылинки и, подняла с земли веточку и принялась изучать ее изгиб - никогда не знаешь, на что веточка сгодится. Может, из нее игрушку какую вырезать получится, а может и палочку для барабана. На крайний случай и заколку для волос можно, хотя это Ларисса и вовсе не умела. Но совсем не обязательно что-то уметь, чтобы понимать, что это сделать можно, верно? Вот и теперь аккуратно отряхнула веточку от крупных капель и прилипшей грязи, и заткнула за пояс - мало ли кому ее подарить можно будет. Лайре, к примеру, очень даже оценить может.
Вампир вернулся, и даже коня доверил - вот последнему Ларисса ну очень обрадовалась. В конце-концов, как лютню настраивают, богиня музыки уже сколько раз видела-слышала, а лошадка - это всегда здорово. Зашептала-запела что-то вороному на ухо, протянула ладонь к ноздрям - пусть познакомится с новым запахом, не пугается, что хозяин отошел. А там уже и поводья взять можно и повести коня следом за самопровозглашенным менестрелем, послушать, что он там споет.
Слушать Ларисса умела. Внимательно, чуть прикрыв глаза, то ли позволяя лошади вести ее вслед за голосом, а то ли и сама двигаясь на голос. Голос изумительный, похаять нечем, Ларисса, уж сколько голосов на своем веку послушала - так все едино удовольствие получала каждое мгновение песни. Просто от голоса. Просто потому что контр-тенор вообще редкий тембр голоса, а тут хороший, чистый, не фальшивит даже - ну сущее ж удовольствие.
Подол юбки, не подобранный рукой слегка запачкался в грязи - но кто обратит на это внимание? Все равно он не очень-то и чистый был. А не по тракту не пройдешь - лошади неудобно будет, да и по тракту прямее всего до ближайшей деревни или хотя бы трактира придорожного. И уж когда-когда, а сейчас прямая дорога была не лишней - где-то вдали уже слышались первые раскаты грома. Хороший аккомпанемент для песни.

Ларисса открыла глаза обратно, когда отзвучала последняя нота. Вдохнула глубоко, вслушиваясь в послезвучие - это смертному уху не услышать, а богиня музыки еще как услышит шлейф отзвучавшего пения, задержавшиеся в воздухе отзвуки обертонов.
- Хороший голос. - вдумчиво сообщила рыжая. Боги смертным соврать не могут. Во всяком случае, не напрямую. Обходных путей за сто тысяч лет можно придумать превеликое множество. Но сейчас и врать не приходилось - голос был и впрямь хорош. - Жаль только, что голос - не все.
Ларисса подцепила ногой камушек с тракта и отбросила его в сторону.
- Но ничего, тебе, кажется, еще не завтра помирать - успеешь и состязание менестрелей выиграть.
Предсказание никогда не было сильной чертой сероглазой богини, но здесь речь шла о ее же непосредственной вотчине. Редкость это - менестрели с таким голосом. И если этот молодой вампир научится свой голос куда надо и как надо использовать - немного для него найдется соперников. А если не научится - что ж... будет соблазнять девушек, за таким голосочком любая пойдет. Хороший, словом, голос.
- Стихи сам писал? - полюбопытствовала девушка.

На самом деле вопрос был далеко не праздный, Ларисса вообще редко задавала совсем уж праздные или бессмысленные вопросы, несмотря на всю свою беззаботность и беспечность - одно дело быть легкомысленной хохотушкой, и другое - болтуньей. А уж тем более, когда речь идет о ее собственной вотчине - о музыке. Задавать бессмысленные вопросы - все равно, что вытаскивать ниточки слов из собеседника, а ведь когда этих ниточек становится слишком много, получается неловко надерганная бахрома, уродливо-растрепанный ковер изначальной темы разговора. И разве же Ларисса, богиня музыки и звука, могла себе позволить, могла хотя бы помыслить растрепать на нити свою возлюбленную музыку?
Нет, вопрос был отнюдь не праздный. Бывают музыканты, а бывают менестрели. И если первые говорят и касаются сердец слушающих только своей музыкой, то вторые используют для этого дела песни, слова. И слова у них, зачастую, куда как важнее музыки оказываются - смертным, уж так повелось на этой земле, проще воспринимают язык слов, чем язык музыки, звуков, запахов, прикосновений, дыханий, молчаний, звезд, цветов... на то они и смертные. И менестрелю остается лишь говорить с ними тем языком, что дан ему от природы, пытаться добраться до их сердец и чувств через их порой твердое, а порой и шаткое сознание. И как любому ремесленнику привычнее работать своим инструментом, так и менестрелю привычнее и проще говорить своими словами, сколь убого они бы не складывались в куплеты и рифмы. Так что раз этот вампир слагает свои стихи сам - это ему только зачтется. Тем паче, что и слова совсем не плохи - вряд ли они окажутся записаны в храмовых летописях, как баллада века, но иной раз для пения в компании прекрасных дам... а еще лучше - одной прекрасной дамы, они превосходно подойдут.
- Хорошо, что сам. - сосредоточенно одобрила Ларисса. - Петь надо от сердца, а свое всегда ближе к сердцу, чем чужое.
И замолкла. Ибо вопрос задал вампир ну уж очень неудобный - как раз из тех, что рыжая терпеть не могла. Нет, оно, конечно, самое естественное дело - спросить, как зовут спутницу. И самое естественное дело спутнице назваться. Если спутница не божественного происхождения. Ибо богу в Альтерасе совсем не с руки истинное имя открывать - и вовсе не по тем причинам, которые невежи деревенские по углам друг другу нашептывают - мол, если узнаешь истинное имя бога, когда он вниз спустится, так власть над ним обретешь. Власть над божеством обрести практически невозможно - богов нечем связать, нечем им пригрозить, нечем их приманить. Разве что другое божество поможет, но кто ж захочет так со своими ссориться?
Нет, на самом деле все обстояло куда как проще. Вот скажет рыжая, что мол так и так, Ларисса я, божество музыки - а ну как вампир на колени рухнет, начнет землю лобызать, или еще хуже - ноги Лариссе? Оно вообще кому-то надо - так общаться, когда на тебя смотрят, аки на воплощенную мечту, совершают какие-то неудобосказуемые глупости и абсолютно отказываются признать за тобой право на "повеселиться"? Вот и Лариссе не надо, поэтому она предпочитала представляться другим именем. Заковыка была только в том, что представиться другим именем - оно хорошо, но врать напрямую боги смертным не могут. Так что и приходилось каждый раз выкручиваться - "зови меня так-то и так-то", "меня называют так-то и так-то" - и непременно припомнить имя, которым уже называлась, чтобы не вранье было, что так ее тоже называют.
- А как бы сам назвал? - поинтересовалась Ларисса. - Ты меня назови, а я отзовусь. Если имя красивое будет.

Если бы Ларисса могла слышать мысли, она, пожалуй, возмутилась бы размышлениям своего спутника. Это же надо - подумать, что она, богиня музыки, может забыть придуманное самостоятельно имя - ведь это почти то же самое, что забыть песню, историю, немыслимо для любого менестреля, а уж тем паче для той, что этим менестрелям покровительствует. Нет, никто не спорит, что память у Лариссы была девичья, она легко могла спутать события Пергаментной Эпохи с событиями Грозовой, могла запутаться в именах тех, о ком не слагали песен, могла забыть, положила ли соль в похлебку, но и только. Свое имя ей забыть было невозможно, пусть даже имя это родилось вот только что, на полете вдохновения и фантазии.
Но богиня не умела читать мыслей, и поэтому с любопытством прислушивалась к задумчивости вампира. Рамми. Забавное имечко для вампира, насколько помнила богиня, эти острозубые любили имена поважнее и попафоснее, да и подлиннее, если уж на то пошло. Впрочем, кто сказал, что вампир назвался настоящим именем? Может, у него настоящее неблагозвучное какое? Или слишком длинное? Или... Ларисса с интересом заметила, что уже пустилась в совершенно неуместные догадки. Но уж так пошло - любопытство у рыжей было то ли в крови, то ли в сердце, в общем, сидело где-то глубоко и вылезать пока что не собиралось ни разу.
- Клэр. - задумчиво повторила богиня, пробуя имя на звук и вкус. - Клэр. Так меня действительно еще не называли. Ну что же, пусть будет Клэр. Это ваше, вампирское имя? - с любопытством спросила рыжая, прислушиваясь к ритму, что вампир выбивал по дереву. - На барабанах ты тоже играешь? Или от рождения чувство ритма хорошее?
Знай Ларисса хоть что-то о вампирском этикете, она может и не стала бы задавать столько вопросов, да еще и в лоб. Вампиры слишком азартны, слишком привязаны сердцем к разнообразным интригам - им же неинтересно просто спросить, им бы выяснить, да как-нибудь так, чтобы за выясненную информацию ничего платить не пришлось. А если запросят информацию у вампира - самому цену назначить. Вечные игроки. В игре Лариссы смертные были не бросаемыми на стол костями, не лицами с картинок карт, а разве что инструментами, голосами в хоре. В игре богини не было победителей или проигравших, только цель, бесконечно далекая и недостижимая. Смысл был в самой игре.
Мысли оборвались так же резко, как и начались - впереди была развилка, на которой, весьма нагло ухмыляясь, сидел здоровенный детинушка в многажды штопанном плаще. Тесак в руках у детинушки, бережно полируемый замусоленным подолом плаща - тесаку это на пользу не шло, зато впечатляло - явно свидетельствовал о том, что зарабатывает он на жизнь отнюдь не вышиванием гладью. Обыкновенно таких детинушек сопровождают разномастные други, однако последних сейчас видно не было. Что, впрочем никак не означало, что други не прятались за ближайшими деревьями. Как и следовало ожидать, никакого указателя на развилке не было.
- Ну чо,  - не вставая, провозгласил детинушка. - Сталбыть, деньгу платите.